О фильме
Надо отметить, что режиссер Владимир Бортко с большой ответственностью подошел к созданию своей картины. Он изучил всю литературу о романе и, прежде всего, оценку его православными исследователями. Это было видно из его интервью и бесед и из самого фильма. Более того, актеры тоже знакомились с подобной литературой, а книга отца Андрея Кураева была чуть ли не своеобразным руководством в их творческом процессе. По поводу фильма было высказано немало критических замечаний. Как правило, они лежат в русле сугубо эстетико-кинематографического ракурса или в русле "нам представлялось все по-другому". Говорилось о неправильности выбора актеров, игравших Воланда и Пилата. Дело в том, что возраст актеров не соответствует возрасту персонажей, определенному автором романа и исторической действительностью. Да, у Булгакова Воланд выглядит внешне лет на сорок пять, но внутренне ему более шести тысяч в земном измерении, по крайней мере. О нем можно сказать, что он, в отличие от Бога, не "ветх денми", а "дряхл денми". Именно это и показывает режиссер, причем происходит деэстетизация этого образа. Что же касается историчности возраста Пилата, который был ровесником своего Подсудимого, то, во-первых, почему-то неисторичность образа Иисуса Христа в романе не вызывает возражений у этих критиков, а во-вторых, на наш взгляд, здесь режиссер, может, и сам того не замечая, в этом образе дает символ всего ветхого мира, который пришел к своему концу, не осознавая того. Были замечания по поводу Кота. Но именно неправдоподобность, кукольность и есть сущность марионеток дьявола, в них нет подлинной жизни, нет укорененности в бытии, поскольку они сделали свою ставку на небытие.
Не скроем, с большим опасением ожидались эпизоды, связанные с так называемыми "Ершалаимскими главами", точнее, с образом Иешуа Га Ноцри. И здесь, на наш взгляд, режиссер был на высоте. Во-первых, он показал, что Иешуа — это просто философ Иешуа, но не Мессия, не Иисус Христос. И актер Безруков отдавал себе отчет, что он играет не Спасителя, а простого человека, достойного жалости и сострадания, но не поклонения. Во-вторых, сцена распятия была снята с целомудрием, без натуралистического смакования подробностей страдания, без аффектации, свойственной неправославной духовности.
Прекрасно показана Москва — это метафизическая Москва тридцатых годов, готовая принять "консультанта". Собственно, им самим и подготовлено место для своего визита. Москва: мир без Бога, вернее, мир, отрицающий Бога. Преддверие ада — вот какова Москва в романе, а в фильме это подчеркнуто особо. Режиссер сумел передать тотальное одиночество человека, а это и есть ад.
Визуальный ряд сцен превращения Маргариты в ведьму (которая уже жила в ней), шабаша, бала у сатаны не оставляет никаких сомнений о сущности сил, представленных в них. Никакой эстетизации и романтизации нечистой силы нет. "Обнаженная натура" подана режиссером с тем тактом и чувством меры, которые практически исчезли сегодня из кинематографа.
Но, главное, на наш взгляд, Владимир Бортко сумел показать все то, что Булгаков прятал, и при этом не отойти от текста романа. Ему удалось показать, что перед нами зло, пусть и наряженное в карнавальную бутафорию. Карнавальное бутафорское зло как раз-то и нужно Воланду со свитой, чтобы за масками и личинами люди не разглядели подлинного зла.
Нет в фильме истинного образа добра. Но здесь режиссер не виноват. Нет его в самом материале, то есть в романе. Добру в книге отведено второстепенное место, оно выступает в нем в роли пассивного начала. Носитель добра скорее призрачен, чем реален. Он призрачен, как та лунная дорожка, по которой он идет с Понтием Пилатом. Странно, что лунный свет, традиционно связывающийся с темной, сатанинской мистикой, Булгаков соединяет с Иешуа-Иисусом (в конце романа происходит лукавое соединение двух, на самом деле несовместимых, образов).
Можно сказать, что Владимиру Бортко удалось экранизировать роман, полный соблазнов и прелести, избежав их воздействия, насколько это возможно, работая с таким материалом.

Еще о дуализме
В заключение хотелось бы вернуться к вопросу о дуализме. Его идея весьма соблазнительна. Если кто-то есть на стороне света, то значит, необходимо, чтобы кто-то выбрал тьму, иначе "нарушится равновесие мироздания". Появляется даже некая мессианская идея зла. А если добавить сюда постулат об относительности всякого деяния, то получим идеологию, присутствующую в современном культурном пространстве. Говоря о кино, можно в качестве примера привести фильмы "Ночной дозор" и "Дневной дозор". В этих российских (русскими их назвать трудно) фильмах с помощью голливудских технологий зрителю показан "зороастрийский" взгляд на мир. Зороастризм — религия Древнего Ирана. Она является образцом дуализма. Существует два верховных божества, равных по силе: добрый Ахура-Мазда и злой Ариман, находящиеся в постоянной борьбе. Впрочем, в зороастризме все же присутствовало чаяние, что когда-нибудь Ахура-Мазда победит Аримана. Современные же "зороастрийцы от культуры" не просто не надеются на подобную победу. Скорее, они всячески противятся ей и тем самым умножают зло, подтверждая, что невозможно оставаться нейтральным в борьбе между двумя противоположными силами. Главным же оценочным критерием в таком мировоззрении является кассовый сбор. Но золотой телец находится отнюдь не "по ту сторону добра и зла", а в очень конкретном месте — в том, из которого приходит Воланд-сатана.

Источник: http://www.eparhia-saratov.ru